Белгородский народный костюм
Рубаха Орнамент Понёва Сарафан Пояс Юбка Головной убор Верхняя одежда Обувь Украшения
Русский народный костюм — явление уникальное в истории мировой культуры не только по высокой художественности, но и по удивительной многовариантности, не имеющей аналогов в мире. Формируясь на обширной территории на протяжении длительного времени и подвергаясь влиянию таких факторов, как географическая среда, соседство славянских и неславянских народов, социально-экономические условия, традиционная русская одежда утвердилась во множестве форм, сохраняя при этом некоторые общие черты. Постепенно выделились три основных типа костюма — с понёвой, с сарафаном, с юбкой.
Сохранившиеся этнографические образцы одежды середины XIX — начала XX веков свидетельствуют о тех процессах, которые происходили в этой области материальной культуры в связи с развитием капитализма. Народный костюм претерпевал изменения — либо частичные, продолжая сохранять некоторые архаические черты, либо полные, когда старые формы практически исчезали. Развитие хлопчатобумажной промышленности в России, а также отходничество — работа крестьян в городах — влияли на изменение традиционного костюма, унифицируя его и приближая к городскому. Сёла, расположенные вблизи городов и ремесленных центров и втянутые в товарно-денежные отношения, быстро перешли на одежду из фабричных тканей, в то время как в сугубо сельскохозяйственных районах сохранялась живучесть этнографических реликтов, обусловленная натуральным характером хозяйственной деятельности.
В Белгородской области, образовавшейся в результате соединения юго-восточной части Курской области и нескольких западных районов Воронежской области, оказался практически весь спектр видов костюма, сложившегося в России. Средоточие на Белгородчине многообразных форм народной одежды обусловлено прежде всего историческими особенностями заселения края.
При всем разнообразии традиционно-бытовой культуры Белгородчины в ней проявлялись сходные черты, характерные как для общеславянской, так и для общерусской и южнорусской культур. Рубахи с поликами, клетчатая набедренная одежда, «рогатость» головных уборов, украшения в виде лент в той или иной степени присутствуют в одежде всех восточнославянских народов. Типично южнорусскими можно считать преобладание черного цвета в понёвах и сарафанах, их яркая декорировка ярусами лент и ковровой вышивкой, многосоставные головные уборы.
Сказалось в белгородском костюме также и украинское влияние, обусловленное большим количеством украинских сел на территории области. Русские крестьянки перенимали отдельные детали одежды, вышивку, украшения.
Рубаха
Преобладающими на территории Белгородчины были рубахи с прямыми (прямоугольными) плечевыми вставками — поликами. Косые (трапециевидные) плечевые вставки, в целом широко бытовавшие в южных губерниях, здесь встречались как исключение.
Рубаха состояла из стана — верхней части, обычно изготавливаемой из более тонкого полотна, и нижней — подставы из более грубого холста, пришиваемой и отпарываемой по мере надобности. В отличие от более северных областей России рубахи здесь редко шили из льняного полотна, преимущественно использовали домотканину из конопли (замашку).
В селах с высокоразвитым ткачеством на рубахи шло полотно, вытканное в технике многоремизного ткачества «белым по белому» с рельефным узором в виде квадратов, полос и других геометрических фигур. С распространением хлопчатобумажных тканей в некоторых селах рукава либо всю рубаху шили из ситца, кисеи, миткаля, сатина. Более состоятельные использовали атлас. Мужские рубахи в регионе были двух видов — туникообразные, широко распространенные во всех районах области, и с прямыми поликами, пришитыми по утку, редко встречающиеся у русских. Последние бытовали в бассейне рек Тихая Сосна и Потудань, а также в селе Роговатое Старооскольского района.
Рубахи с прямыми поликами по крою практически повторяли женские, но не делились на станок и подставу, а были цельными. Широкие рукава в полтора полотна собирались на узкую обшивку, ворот с прямым разрезом посередине груди завязывался лентой, продетой в прорезные петли. Декор располагался на оплечьях, по подолу, воротнику и разрезу.
Туникообразная рубаха состояла из центрального перегнутого пополам полотнища, к которому пришивались узкие, иногда скошенные к запястью рукава, и двух боковых полотнищ, которые часто заменялись четырьмя косыми клиньями. Подобные рубахи имели косой разрез у ворота (косоворотки) с застежкой на пуговицу, однако встречались и прямые разрезы — в основном, в украинских селах, реже — в русских. Украшались туникообразные рубахи по подолу, краям рукавов, стоячему воротнику и планке застежки вышивкой или тканым узором.
Обязательным элементом как мужских, так и женских рубах были ластовицы — ромбообразные или прямоугольные вставки из кумача или набивного ситца, вшивавшиеся в рукав и боковые полотнища рубахи.
Рубаха— наиболее архаичный вид народной одежды, с ней связано множество обрядов и поверий. Украшение рубахи было делом важным и ответственным, ибо выполняло не только и не столько эстетическую, но прежде всего сакральную, оберегающую функцию. В конце XIX — начале XX веков зачастую именно рубаха продолжала нести в себе древние традиции, в то время как другие элементы костюма уже утратили старинные черты.
Декор в рубахе располагался на самых важных, по представлениям наших предков, участках — вороте, подоле, у запястий, то есть там, где есть отверстия, в которые способна проникнуть отрицательная энергия — «нечистая сила». Укрепление этих участков символами-оберегами, среди которых преобладали солярные знаки, на протяжении веков было непреложным законом. Орнаментику предплечий многие исследователи связывают с магией, пробуждающей и укрепляющей жизненную силу, необходимую земледельческому народу. Помимо солярных знаков на предплечьях размещались символы плодородия и древо жизни.
Орнамент
Орнаментальное искусство, основа основ народного творчества, достигло своего наивысшего развития в южнорусском костюме, важной составной частью которого является костюм Белгородчины.
Экономическая отсталость крестьянства и господство натурального хозяйства вплоть до начала XX века, а кое-где и дольше способствовали сохранению архаических черт бытового уклада в белгородских селах и процветанию таких ремесел и видов рукоделия, как ткачество, вышивка, кружевоплетение, доведенных мастерицами до совершенства в искусстве изготовления костюма. Особенно была развита вышивка с ее безграничной вариативностью и гармонией орнаментальных композиций.
В колорите белгородской вышивки преобладал красный цвет, традиционным было также сочетание черного и красного цветов. Вышивка же черной шерстью, распространенная в восточных районах Белгородской области, уникальна как для южнорусской одежды, так и для русского костюма в целом. Она является одной из наиболее древних и по технике (набор), и по мотивам линейно-геометрического орнамента.
В подавляющем большинстве белгородских сел господствовали растительно-геометрический и растительный орнаменты, выполненные крестом или счетной гладью. Распространение подобной вышивки происходит в конце XIX века параллельно с забвением сокровенного смысла и ритуального значения символов архаических орнаментов. В русских селах, граничащих с украинскими, охотно перенимают традицию последних украшать рукава рубахи весьма реалистичными розами, васильками, гвоздиками и даже вазами с букетами. Возможно, здесь сыграли свою роль декоративная броскость ярких черно-красных цветочных узоров, определенная понятность мотивов, в отличие от сложных абстрактных геометрических фигур древних орнаментов. Новая традиция подпитывалась широким распространением дешевого брокаровского мыла, на обертках которого печатали узоры для вышивок, разработанные профессиональными художниками в «русском стиле».
Понёва
Понёва — одна из самых древних деталей русского костюма.Это подтверждается и археологическими материалами, и наличием форм, сходных с понёвой, у других славянских народов.
Когда-то широко распространенная на Руси (кроме северных районов), к XIX веку понёва сохранилась лишь в южнорусском костюме, часто сосуществуя с сарафаном и с юбкой.
В древности понёва представляла собой несшитые куски шерстяной ткани, закрепленные на талии поясом. Эволюция понёвы привела к появлению нескольких ее видов, самыми распространенными из которых была распашная (несшитая спереди) и «глухая», бытовавшая на Белгородчине. «Глухая» понёва шилась из трех полотнищ клетчатой домотканой шерсти и одного узкого, чаще черного полотнища — прошвы.
Понёва, в отличие от более поздних видов одежды, имела ритуальное значение. Она символизировала совершеннолетие и надевалась в момент половой зрелости, давая понять окружающим, что девушку можно сватать.Впоследствии обычай впервые надевать поневу был перенесен в свадебный обряд, и понёва в народном сознании стала связываться с нелегкой женской долей, с потерей девичьей свободы.
Декор также подчеркивал магическую функцию данного вида одежды. Наиболее пышно украшались понёвы женщин детородного возраста, среди элементов орнамента преобладали символы плодородия.
В понёвах конца XIX — начала XX веков в качестве декора использовались тканые и вышитые узоры, аппликация из покупных тканей, лент и тесьмы. Одними из самых красивых по праву считаются поневы, расшитые гарусом сочных, контрастных цветов, бытовавшие в селах Алексеевского, Красненского и Красногвардейского районов Белгородской области в комплекте с черноузорной рубахой.
Сарафан
Победному шествию сарафана по России помогла «внесословность» этого вида одежды в допетровской Руси. Появившийся гораздо позже понёвы (и, в первую очередь, в городах), сарафан оттеснил ее в разряд сельской, менее престижной одежды. На Белгородчину сарафаны попали вместе с выходцами из московских и других среднерусских земель, в то время как понёву носили тульские, орловские, рязанские переселенцы, а также потомки коренного населения края.
На территории области существовали практически все типы сарафанов: глухой туникообразный, косоклинный во множестве разновидностей, прямой (круглый), а также сарафан-платье из фабричной ткани, который обычно называли «саяном».
Туникообразный сарафан в качестве девичьей одежды бытовал в воронежских селах с поневным комплексом.
Косоклинные и туникообразные сарафаны на Белгородчине шили из черной домотканой «волосени». Их редко украшали вышивкой, основными элементами декора были атласные и тканые узорчатые ленты, позумент, парча, тесьма. В некоторых селах на сарафан надевался передник, короткий или длинный.
Пояс
Так же, как и понёвы, сарафаны подпоясывались длинными полосатыми домоткаными кушаками. Этот вид подпояски был доминирующим, хотя существовало множество других разновидностей, изготовленных различными способами: на стане, на бёрдышке, на дощечках, на ниту, на пальцах, на вилочке, на спицах.
В курских селах часто использовались покупные «корейские» пояса из тонкой мягкой пряжи — широкие, полосатые, более сдержанных цветов, чем домотканые. Их покупали на ярмарке около Корейского монастыря под Курском, что и дало им название. Практически во всех уголках Белгородчины, исключая лишь Приосколье, носили однотонные пояса фабричного изготовления с цветными полосками по кромке. Их старались украсить вышивкой, кружевом, лентами, блестками. Однотонные и узорчатые, украшенные кистями, бахромой, парчой, бисером, пояса служили дополнительным цветовым акцентом как в женском, так и мужском костюме.
Множество обрядов и обычаев, связанных с поясом, свидетельствует о магическом его значении для русского человека. Пояс сопровождал людей от рождения до смерти, считаясь сильным оберегом, и лишь при отмирании старого жизненного уклада, с появлением новых форм одежды пояс перестал быть обязательной деталью костюма.
Одни из самых красивых узорчатых поясов встречаются в Приосколье.
Юбка
Факт появления в южнорусском костюме юбочного комплекса исследователи связывают с переселением в южные края служилого сословия с польско-литовских рубежей и датируют XVII веком. Рубаха с большим отложным воротником, домотканая полосатая, клетчатая или однотонная юбка, жилетка и фартук — одежда, практически ничего общего с русским костюмом не имеющая. Однако она смогла укорениться на довольно обширной территории и даже оказать влияние на районы с поневным комплексом, где встречаются иногда как полосатая юбка, так и жилетка, причем последняя не только в женском, но и в мужском наряде.
Юбочный комплекс к концу XIX века претерпел некоторые изменения. Юбки из фабричных тканей во многих селах вытеснили домотканые. Соответственно изменился и фасон — юбки стали более пышными, украшенными воланами. В одном костюме соединялись разновременные детали: юбка, жилет и фартук из фабричных тканей, рубаха из домотканого холста с вышивкой, а также изготовленный вручную пояс. Дальнейшее развитие юбочного комплекса привело к утрате всех старинных деталей. Этому способствовала городская мода, проникавшая в деревню и постепенно подтачивавшая старинные традиции. Место рубахи занимает кофта, обычно из той же ткани, что и юбка — такой костюм стал называться «парочкой». Он пришелся по вкусу крестьянам, во-первых, своим городским видом, а во-вторых, тем, что избавлял от изнурительного ручного труда.
«Парочка» постепенно заменила на селе все виды домотканой одежды и ознаменовала собой конец патриархального жизненного уклада. Только в однодворческих селах, особенно Воронежско-Белгородского региона, бережно хранили старинные наряды, надевая их на праздники и свадьбы.
Головной убор
Одна из самых интересных и загадочных составляющих народного костюма — головной убор. Всевозможные виды кокошников и сорок, бытовавших в белгородских селах, порой так же мало сходны между собой, как и с головными уборами других областей России. Многие из этих уборов можно считать результатом местного творчества. Однако есть в них общие детали, некая первооснова, позволяющая относить их именно к русскому и шире — к славянскому костюму.
Самыми древними головными уборами, сохранившимися до XX века в южнорусском костюме, были сорока и кокошник, причем, как правило, каждому комплексу одежды соответствовал свой убор: с поневой носили сороку, с сарафаном и юбкой — кокошник. Бывали и исключения — в селах Шебекинского района к сарафану надевали сороку. Однако порой это лишь вопрос терминологии, ибо и сорокой, и кокошником в белгородских селах часто называли аналогичные седловидные формы. И те, и другие — сложные многосоставные конструкции, относящиеся к так называемым кичкообразным уборам. Они состояли из кички, сороки (кокошника), позатыльника (позатыльня), иногда еще и налобника. Кичка — это основа убора, простеганный в несколько слоев холст, которому придана определенная форма.Существовали кички лопатообразные, копытообразные, в виде обруча и другие, однако наиболее архаичной была рогатая. К рожкам подшивался кусок холста с тесемками — «волосник», «чупок». Кичка надевалась на узел из волос на макушке, «волосникн покрывал узел и затягивался вокруг него тесемками.
Рогатая кичка, бывшая в древности самостоятельным головным убором и недвусмысленно свидетельствующая об имитации рогов животного, восходит к временам тотемизма, к культуре первобытных охотников эпохи неолита. У православян существовал культ оленя (лося). Мать — небесная Лосиха считалась прародительницей всего сущего, оберегающей от всех бед. В человеческом сообществе олицетворением Лосихи была женщина, что и подчеркивал рогатый головной убор. Связанный с идеей плодородия, особенно важной для земледельцев, рогатый убор удивительным образом продержался в народном костюме целую эпоху. В «чистом» виде — то есть в форме рогов — он дожил до XX века в костюме некоторых уездов Рязанской, Тамбовской губерний, в видоизмененном — по всему югу России. Рога маскировались мягкими чехлами — сороками и твердыми шапочками — кокошниками. Скорее всего, это происходило под давлением церкви, неустанно боровшейся с языческим «бесовским» убором. Шапочки часто внешне совершенно не повторяли внутренней «рогатой» конструкции, иногда лишь намекая на нее. Упорное сохранение рогатости в головном уборе объяснялось отголосками вековой веры в магию, помогающую, по убеждению крестьян, продолжению рода.
На кичку надевалась сорока или кокошник, а иногда накручивалась тюрбанообразная повязка из полотенца (рушника) или платка. Налобник в уборах мог и отсутствовать, однако позатыльник был неизменной деталью.
Позатыльником служил либо «хвост», представляющий собой снизки бисера («поднизь»), шнуры с кистями или ленты, либо трапециевидная конструкция из ткани, обертывающая голову сзади. Во многих кичкообразных уборах к концу XIX века «хвосты» либо уже отсутствовали, уступив место позатыльнику из ткани, либо сосуществовали с ним в одном уборе. В селах Ракитянского и Ивнянского районов бытовал позатыльник в виде короткой лопасти на твердой основе.
Сороки на территории Белгородчины были седловидной или овальной формы, частично или полностью на твердой основе из проклеенного холста или картона. По материалам этнографов известно, что сорока, вначале представлявшая собой несшитые куски ткани, постепенно приобретала вид мягкого объемного покрытия с передней частью — «челом», боковыми «крыльями» и задней частью — «хвостом». Переходной формой была частично сшитая сорока, которая бытовала в селе Коробково Старо-оскольского уезда (в настоящее время часть города Губкин). Сороки, сохранившие некоторые черты прототипа, бытовали в некоторых селах Красногвардейского района и в селе Роговатое Старо-оскольского района. При твердом очелье и задней части в виде квадрата дно и бока этих сорок мягкие, на подкладке из сатина или холста.
Дальнейшая эволюция кичкообразных уборов шла либо в сторону сращения всех составных частей (кички в том числе) и образования кокошника на твердой основе, либо в сторону превращения чехла-сороки в шапочку, так же чаще всего твердую, в составе кичкообразного убора. Взаимовлияние кокошников и сорок на территории края привело к тому, что их довольно трудно классифицировать.
Кокошники и сороки в конце XIX — начале XX века во многих селах вытесняются или сосуществуют с чепцами, повойниками и разнообразными головными уборами из платков. Под названием «чепец» порой подразумевались совершенно разные по крою головные уборы от собственно чепца — круглой мягкой шапочки, облегающей голову, до высоких шапок, внешне напоминающих кокошник.
Самым распространенным видом головного убора в селах Белгородчины был платок. Иногда из него делали чалмообразные повязки, продолжавшие традицию древних полотенчатых уборов, но чаще повязывали самым обычным образом.
Платки заменили и старинные девичьи головные уборы — венцы, налобники, повязки, которые в начале XX века уже практически не встречались в белгородских селах. Возможно, они ушли из быта в силу того, что не имели такого ритуального значения, как женские уборы, к тому же платки были красивы, удобны и, что немаловажно, модны.
В селах, где носили юбки, бытовали кокошники в виде круглых шапочек и повойники, покрываемые сверху платком. Однако здесь быстрее, чем в других регионах, старинные формы уступили место платкам и шалям.
Верхняя одежда
Верхняя одежда в селах Белгородчины развивалась в едином русле и не имела кардинальных различий. Всевозможные зипуны, чинарки, а также шубы, в сущности, были похожи друг на друга кроем и декором. Как правило, это была зауженная в талии одежда с неотрезной спиной со вставленными по бокам клиньями, либо отрезная по талии (вкруговую или по спинке) с нижней частью из клиньев или сосборенной. Зипуны шились из домотканого сукна, а такие разновидности, как чинарка, поддёвка, холодайка и другие, были исключительно из фабричных тканей и часто украшались лентами, машинной выстрочкой. Бытовала в селах и халатообразная одежда из домотканой шерсти — хапун, халат — надеваемая поверх зипунов и шуб в зимнее время.
Обувь
Обувь в среде белгородских крестьян отражала этнические и социальные различия. В украинских и некоторых однодворческих селах носили исключительно кожаную обувь, в остальных однодворческих селах, хоть и использовали лапти, но преимущественно как рабочую обувь. На праздники надевали грубые кожаные туфли, изготавливаемые местными сапожниками («башмаки», «черевики»). По форме они были практически одинаковы — открытые, с круглым носом, наборным каблуком и петлей на заднике, в которую вдевалась обора для закрепления обуви на ноге. Женские сапоги встречались у русских редко и были заимствованием у украинцев, для которых они являлись привычной обувью.
Во многих русских селах лапти были основной обувью. Здесь носили, за редким исключением, так называемые «московские» лапти косого плетения с круглой головкой. Праздничная разновидность — «писаные» или, как их называли белгородские крестьяне, «дробненькие», «с венчиками», «с гарусом» лапти из мелких пык, в которых головка украшалась выплетенным узором. Петом носили чуни (оборочные лапти), плетеные или вязаные из конопляных веревок.
В конце XIX — начале XX века в село приходит кожаная обувь городского фасона — всевозможные «румынки», «гусары», «щиблеты». Особенно были популярны «румынки» — высокие ботинки из мягкой кожи на шнуровке. Они береглись для самых праздничных дней, и только зажиточные сельчане могли позволить себе носить такую обувь в будни.
Украшения
Особая тема в народном костюме — украшения. Здесь, как и в вышивке, русская женщина проявила массу выдумки и художественного вкуса. Помимо бус из стекла и поделочных камней, снизок бисера белгородские крестьянки использовали монеты или их имитацию в сочетании с бусами («монисто»), сетчатые ожерелья из бисера («поддушник», «душегрея», «сеточка»), кресты, иконки, ладанки на лентах. В селах Воронежско-Белгородского региона носили «грибатки» — круги и полукружья на тесьме, расшитые шленкой, золотыми нитями, бисером. Для этого региона характерны подобные «грибаткам» наспинные, а также укрепленные сзади на поясе украшения. В селах, расположенных в бассейне реки Пены, наспинным украшением были ленты с текстильным узором, укрепленные на шнурке и надевающиеся словно пелерина. Весьма возможно, что наспинные украшения являются следующим этапом развития такой детали кичкообразных головных уборов, как «хвост».
В оформлении костюма крестьянки подражали яркому оперению птиц, подчеркивая связь женского начала с добром, светом, солнцем — тем, что олицетворяли птицы в славянском мировоззрении.Весь строй женской традиционной одежды с глубоким заклинательным и оберегающим смыслом орнаментов, с головными уборами, связанными с животной магией, говорит о духовной близости русской крестьянской и древней славянской культур, основой которых была гармония с природой, осознание своей нераздельности с ней. Русский крестьянский костюм был важным звеном в системе народной художественной культуры. Неразрывно связанный с жизненным укладом крестьянства, он являлся важнейшей составной частью обрядов и праздников.
